И тогда приходят мародеры   ::   Бакланов Григорий Яковлевич

— Его ведь так и не смогли достать из этой расщелины, — сказала Тамара. — Я вошла, она сидит за его столом, его вещи на диване. Джинсы, белые кроссовки на полу. Только надеть. Они уедут, а сын останется лежать там, во льду, как живой. На нее невозможно смотреть. Она, конечно, боится его потерять, едет за ним.

— А он от самого себя бежит.

— Не знаю, — сказала Тамара в тихом раздумье. — Я только не думаю, что мы самые умные. Кругом слышишь: этот уехал, эти уезжают… Насколько спокойней было бы, если бы наши дети были там.

— Это — предотъездное, — сказал он. — Когда кто-то уезжает, всегда тревожно.

Вдали от костра стало заметно: уже светает. Крупная роса лежала на траве, а паутина, распятая на ветках, была вся матовая, словно клок дыма осел.

Здесь был запущенный угол участка, упавшая сосна косо лежала, одним концом оставшись на пне. Они сели на нее и молча слушали предрассветную тишину, слушали, как с тяжким стуком падают на землю яблоки. Когда-то здесь, по-видимому, были грядки, они угадывались, чуть возвышаясь, заросшие травой. И так же в траве, запущенные, стояли старые яблони. Проложив за собой темный след по росе, Лесов подошел, наклонил ветку, и забарабанили по траве яблоки, одно, большое, холодное, мокрое, он сорвал, пару подобрал с земли. Яблоки были спелые, брызгали соком.

— Мельба, — определила Тамара.

Так они сидели, слушая тишину, сюда чуть доносило горьковатый дым костра.