JК
Из сборника Моментальные снимки :: Голсуорси Джон
Страница: 196 из 248Что я такого сделал?
- Отдал деньги, отложенные на отдых ребенка, грязной девке! Ты был должен ей - вот в чем дело, или еще будешь должен. Что ж, действуй в том же духе, только убирайся отсюда вон!
У него появилось отвратительное желание ударить ее по губам - ведь рот у нее был такой жестокий!
- Да, теперь я понял, - сказал он раздельно.
Что же он понял? Он улавливал в ней нечто общее с полицейским судом, с самими полицейскими, со всем тем беспощадным, неумолимым, хотя и справедливым, что иногда обрушивается на людей.
- Я думал... я думаю... ты могла бы... Он запнулся.
- Ах, вот оно что!
Этот возглас довел его до белого каления. Он стал спускаться с лестницы.
- Лицемер!
Мелеш только хотел было ответить на новое оскорбление, но Алиса хлопнула дверью и заперлась на ключ.
"Идиотка!" Лестничная площадка была слишком мала, чтобы вместить его чувства. Разве стал бы он все рассказывать Алисе, если бы хоть что-нибудь за собой знал? Но у него даже мыслей таких не было.
От досады у него кружилась голова. Он сбежал по лестнице, схватил с вешалки соломенную шляпу и вышел из дому. На улице пахло лондонским туманом, жареной рыбой, бензином, человеческим потом. Мелеш от волнения делал огромные шаги; он испытывал физическую боль, и выражение лица у него было страдальческое.
- Отдал деньги, отложенные на отдых ребенка, грязной девке! Ты был должен ей - вот в чем дело, или еще будешь должен. Что ж, действуй в том же духе, только убирайся отсюда вон!
У него появилось отвратительное желание ударить ее по губам - ведь рот у нее был такой жестокий!
- Да, теперь я понял, - сказал он раздельно.
Что же он понял? Он улавливал в ней нечто общее с полицейским судом, с самими полицейскими, со всем тем беспощадным, неумолимым, хотя и справедливым, что иногда обрушивается на людей.
- Я думал... я думаю... ты могла бы... Он запнулся.
- Ах, вот оно что!
Этот возглас довел его до белого каления. Он стал спускаться с лестницы.
- Лицемер!
Мелеш только хотел было ответить на новое оскорбление, но Алиса хлопнула дверью и заперлась на ключ.
"Идиотка!" Лестничная площадка была слишком мала, чтобы вместить его чувства. Разве стал бы он все рассказывать Алисе, если бы хоть что-нибудь за собой знал? Но у него даже мыслей таких не было.
От досады у него кружилась голова. Он сбежал по лестнице, схватил с вешалки соломенную шляпу и вышел из дому. На улице пахло лондонским туманом, жареной рыбой, бензином, человеческим потом. Мелеш от волнения делал огромные шаги; он испытывал физическую боль, и выражение лица у него было страдальческое.