Из сборника Моментальные снимки   ::   Голсуорси Джон

То, что переживали эти двое, не было обычным увлечением; для них, казалось, наступило полное забвение всего окружающего, - они помнили только друг о друге.

Даже наш веселый плут был озадачен. "У меня дома, когда моя жена плохо себя ведет, я ее колочу, - сказал он мне, - а когда я плохо себя веду, она царапает мне лицо". Но что поделаешь, у нас не было стен. И Элен Радолин нельзя было поколотить, а Уэймаусу нельзя было исцарапать лицо - большое неудобство!

Наконец наше путешествие закончилось, и я почувствовал небывалое облегчение, когда Мэна-Хаус избавил нас от опасной необходимости так тесно общаться друг с другом.

Словно по молчаливому уговору, мы обедали за разными столами. После обеда я сказал Уэймаусу:

- Пойдем посмотрим на сфинкса при лунном свете.

Он пошел со мною, но все еще был как во сне. В полном молчании мы пришли к сфинксу и сели против него на песке. Наконец я сказал:

- Что ж ты намерен теперь делать, старина?

- Я не могу с нею расстаться. - Он говорил так, словно мы уже много раз обсуждали эту тему.

- Но ведь двадцатого тебе возвращаться.

- Знаю.

- Дорогой мой, ведь ты всю жизнь себе испортишь. Что будет с Джесси?

- Пусть делает, что хочет.

- Это безумие, Фрэнк.

- Возможно. Но уйти от нее я не могу, вот и все.

- А как она?

- Не знаю. Знаю только, что я должен быть там, где она.

Я сидел, задумчиво глядя на резкую тень от изломанного профиля сфинкса на залитом лунным светом песке.