JК
Из жизни взятое :: Коничев Константин Иванович
Страница: 277 из 373Все знают Ирин-Миша, кто Ирин-Миш! Водка – святая вода, водка – жидкий хлеб. Водка – тепло и весело. Деньга бость, – есть значит по-вашему, – водка будет!..
Проезжали мимо лесозаготовительных участков. Было слышно из леса тарахтенье тракторов, лязг гусениц, грохот раскатываемых брёвен на разделочных площадках-биржах, сверкали первые редкие огоньки электрических лампочек в новых лесных посёлках, выросших в девственных трущобах за последние годы.
В метели и бураны дорога становилась непроезжей, и тогда ехавшие в Сыктывкар останавливались на постоялых дворах пережидать непогодь. В потёмках, при свете неравномерно горящей лучины или чуть-чуть мерцающей керосинки, Судаков читал учебники, перелистывал тетради – этим добром был заполнен весь его чемодан. Только две пары белья, запасные брюки да одно полотенце составляли всё его остальное движимое имущество.
Капельмейстер Афанасьев, невзирая на непогодь, бродил по сугробам из избы в избу, промышлял насчет водочки. Теодорович не выходил из постоялого двора, он терпеливо дожидался хорошей погоды и попутных лошадей, читал библию, порой шевеля влажными губами и закатывая умильно глаза. Бывший одесский вице-губернатор в каждом пристанище писал кому-то длинные письма и жалобы на неправильную его высылку на север, ссылаясь на ряд видных деятелей, которые могут подтвердить, что он был «прогрессивным» либералом.
Проезжали мимо лесозаготовительных участков. Было слышно из леса тарахтенье тракторов, лязг гусениц, грохот раскатываемых брёвен на разделочных площадках-биржах, сверкали первые редкие огоньки электрических лампочек в новых лесных посёлках, выросших в девственных трущобах за последние годы.
В метели и бураны дорога становилась непроезжей, и тогда ехавшие в Сыктывкар останавливались на постоялых дворах пережидать непогодь. В потёмках, при свете неравномерно горящей лучины или чуть-чуть мерцающей керосинки, Судаков читал учебники, перелистывал тетради – этим добром был заполнен весь его чемодан. Только две пары белья, запасные брюки да одно полотенце составляли всё его остальное движимое имущество.
Капельмейстер Афанасьев, невзирая на непогодь, бродил по сугробам из избы в избу, промышлял насчет водочки. Теодорович не выходил из постоялого двора, он терпеливо дожидался хорошей погоды и попутных лошадей, читал библию, порой шевеля влажными губами и закатывая умильно глаза. Бывший одесский вице-губернатор в каждом пристанище писал кому-то длинные письма и жалобы на неправильную его высылку на север, ссылаясь на ряд видных деятелей, которые могут подтвердить, что он был «прогрессивным» либералом.