Я дрался на Аэрокобре   ::   Мариинский Евгений Пахомович

Былбы ученик хороший… А то у некоторых мандраж в коленках появился… У тебя тоже какая-то неуверенность вроде есть.

– Какая там неуверенность?! – я искренне удивился. После первого вылета, когда увидел подбитые «Кобры», у меня действительно сильно защемило на душе. Из второго вылета я сам привез пробоину и несколько царапин на ноге. И, как это ни странно, успокоился. Где-то в подсознании появилось чувство уверенности в том, что из-под огня «шмитов» можно уйти, что не каждая их очередь достигает цели. Понял, фашистам не так просто меня сбить. А сам? Вот в своих силах уверенности пока не было.

Виктор решил подтолкнуть меня на откровенный разговор.

– А что же тогда?

– Обидно просто. Все дерутся, бои ведут, а мы… А без боев какая уверенность может быть? За себя я не боюсь. А смогу ли сбить?

– Будут еще бои. Больше, чем нужно. Собьешь еще… Домой пишешь? – переменил тему разговора Виктор.

– Пишу… Только не пишу, что на фронте. Зачем маму волновать? Она там с двумя младшими мучается, есть нечего. Один на фронте. Самый старший то ли погиб в самом начале войны, то ли его не успели взять в армию, и он остался в Ананьеве, на оккупированной территории. В Одесской области. Граница там рядом была. Писем от него так и не получали. Зачем же маме еще из-за меня переживать?

– Н-да… А отец?

– Умер в сороковом… – я не хотел распространяться на эту тему и не уточнил, где и как умер отец.

К костру подошел Гулаев.