JК
Яик - светлая река :: Есенжанов Хамза
Страница: 5 из 1016Я буду в городе вместе с Мукарамой!»
– Эй, Онеке, ты все еще лежишь? Дорогой мой, уже десять часов! – войдя в комнату, проговорил гимназист с худощавым лицом и круглыми большими глазами.
Хаким, не обращая внимания на вошедшего, продолжал беспечно смотреть в окно.
Сальмен пригласил Амира сесть.
– Сегодня жумга – день молитвы и праздника. Некуда идти, нечего делать, вот и лежим, отсыпаемся, – как бы оправдывался Сальмен. Он уловил в обращении товарища к Хакиму какую-то иронию, но, не поняв ее, решил тут же спросить: – Скажи-ка, Амир, что это за Онеке?
– Можно сказать и Евеке вместо Онеке. Суть не изменится. Все равно – покоритель неприступных женских сердец, – сухо бросил Амир.
– А-а, вон оно что, – протянул Сальмен. – Понял, понял: Евгений Онегин… Это наш-то Хаким?!. – И, хлопнув себя по колену, громко рассмеялся.
– Эй ты, рыбак-баркин! [2] Да знаешь ли ты вообще что-нибудь, кроме чудака рыбака да судака-рыбки! Слушай, я тебе сейчас новость расскажу: и Овчинникова, и Макарова, и всех этих Акчуриных и Кубжасаровых обложили налогом. Каково?.. Теперь-то, наверное, придется им распрощаться с мельницами, заводами и всем богатством. Одно осталось – бежать. А знаешь, куда нынче буржуи собираются? В Барса-Кельмесскую область [3] , – продолжал неугомонный Амир, толкая в плечо Хакима.
– Оставь меня, пожалуйста, в покое, – хмуря брови, просил Хаким, – и без того не могу собраться с мыслями…
– Вставай, лежебока! Небось в любовной упряжке коренным идешь.
– Эй, Онеке, ты все еще лежишь? Дорогой мой, уже десять часов! – войдя в комнату, проговорил гимназист с худощавым лицом и круглыми большими глазами.
Хаким, не обращая внимания на вошедшего, продолжал беспечно смотреть в окно.
Сальмен пригласил Амира сесть.
– Сегодня жумга – день молитвы и праздника. Некуда идти, нечего делать, вот и лежим, отсыпаемся, – как бы оправдывался Сальмен. Он уловил в обращении товарища к Хакиму какую-то иронию, но, не поняв ее, решил тут же спросить: – Скажи-ка, Амир, что это за Онеке?
– Можно сказать и Евеке вместо Онеке. Суть не изменится. Все равно – покоритель неприступных женских сердец, – сухо бросил Амир.
– А-а, вон оно что, – протянул Сальмен. – Понял, понял: Евгений Онегин… Это наш-то Хаким?!. – И, хлопнув себя по колену, громко рассмеялся.
– Эй ты, рыбак-баркин! [2] Да знаешь ли ты вообще что-нибудь, кроме чудака рыбака да судака-рыбки! Слушай, я тебе сейчас новость расскажу: и Овчинникова, и Макарова, и всех этих Акчуриных и Кубжасаровых обложили налогом. Каково?.. Теперь-то, наверное, придется им распрощаться с мельницами, заводами и всем богатством. Одно осталось – бежать. А знаешь, куда нынче буржуи собираются? В Барса-Кельмесскую область [3] , – продолжал неугомонный Амир, толкая в плечо Хакима.
– Оставь меня, пожалуйста, в покое, – хмуря брови, просил Хаким, – и без того не могу собраться с мыслями…
– Вставай, лежебока! Небось в любовной упряжке коренным идешь.