Язык, который ненавидит   ::   Снегов Сеpгей Александpович

-Порядок знаешь? Долю надо выделить. Другие учитывают - видал, сколько навалили нам на ужин?

- Я не возражаю, садитесь, пожалуйста, - сказал я поспешно.

- А я сыт, - ответил он равнодушно. - Значит, так - тащи свою съемную лавку к нам, там разберемся. И барахлишко прихвати - посмотрим, чего тебе оставить.

Я понимал, что надо поступить именно так, как он приказывал. Этого требовали, по разъяснению того старика, моя безопасность, достоинство покорности, воспитываемое во мне палкой. Но меня охватило отвращение к себе, к камере, ко всему свету. Я только начинал жить и уже ненавидел жизнь. Если бы вчера попалось не полотенце, а настоящая веревка, с каким облегчением я бы покончил все счеты с жизнью! Нет, почему я с таким ужасом думал о грозящем мне ноже? Сейчас я жаждал его.

- Не дам! - сказал я злобно.

- Не дашь? - изумился он. - Ты в своем уме, фраерок?

- Не дам! - повторил я, задыхаясь от ненависти.

Он овладел собой. Колено его вызывающе подрагивало, но голос был спокоен.

- Лады. Даю десять минут. Все притащить без остатка. Просрочишь - после отбоя придем беседовать.

И, отходя, он бросил с грозной усмешкой:

- Шанец у тебя есть - просись в другую камеру.

Сосед смотрел на меня со страхом и жалостью. Он положил руку на мое плечо, взволнованно шепнул:

- Сейчас же неси, парень. Эти шуток не понимают.

- Ладно, - сказал я. - Никуда не пойду! Ешьте, пожалуйста.

Он с трепетом отодвинулся.