Язык, который ненавидит   ::   Снегов Сеpгей Александpович

Ночь мы провели в трюме, а ранним утром зашагали длинной колонной на вокзал - крохотное деревянное зданьице, от него шла узкоколейка на восток. У деревянного домика стоял поезд - паровозик из "прошлого столетия", как окрестил его Хандомиров, и десятка полтора открытых платформ. Мы удивленно переглядывались и перешептывались - подошедшая к вокзалу колонна заключенных была вдесятеро длинней линии платформ.

- Сегодня узнаем, как чувствуют себя сельди в бочке, - почти радостно объявил Хандомиров. - И в самом деле, чем мы хуже сельдей?

Я так и не узнал, как чувствуют себя сельди в бочке, но что человек может сидеть на человеке - на коленях, на плечах, даже на голове - узнать пришлось. Конвоиры орали, толкали руками и прикладами в спины, для устрашения щелкали затворами винтовок, овчарки рычали и норовили схватить за ноги тех, кто вываливался из прущей толпы, а мы мощно натискивались в платформы: первые старались рассесться поудобней, а когда следующие валились на них, платформа превращалась в подобие живого бугра - вершиной на середине, пониже к краям. Я часто встречал на товарных вагонах надписи "Восемь лошадей или сорок человек". Все в мое время совершенствовалось, устаревали и железнодорожные нормы. Но что на платформу, где и сорока человек не разместить, можно впихнуть их почти двести, узнал впервые в Дудинке.

Конвой занял последнюю платформу - целый лес винтовок топорщился над головами.