JК
Южнее главного удара :: Бакланов Григорий Яковлевич
Страница: 113 из 168 — Сорок первый год помнишь? Как отступали вместе? Вокруг них тесней сдвинулись бойцы, прислушивались, некоторые улыбались сочувственно, как бывает при неожиданных встречах.
— Вот этого тогда на мне не было, конечно. — Беличенко пощёлкал себя по погонам. — А было вот здесь по три треугольника. — И он улыбался, помогал вспомнить. — И сейчас не вспомнил? …Война началась в одно время, но каждый встретил её в свой срок и час. Давно уже немецкие танки форсировали Днепр, а батарея, в которой командиром орудия служил сержант Беличенко, все ещё стояла на опушке векового соснового бора на западном берегу Днепра. В полукилометре в тылу — деревня. Там — сады, молоко, холодное в самый жаркий день батарейцы там дорогие гости. Летние ночи короткие — заря светит заре, и коротка в эти ночи любовь.
— Будешь писать?
— Буду. Сидя на земле, мусоля карандаш, солдат вписывал адрес в записную книжку. Рядом с ним девушка. Натягивая юбку на круглое колено, смотрит на него преданными глазами. Где сейчас эта девушка? Да и жив ли солдат? А был бы жив и случилось бы идти тем же путём, встретились бы. Hо между этими двумя встречами целая жизнь пролегла. По утрам старшина выстраивал батарею. В хромовых сияющих сапогах, затянутый в талии — образцовый старшина мирного времени, — он журавлиным шагом шёл вдоль строя. Глаза влажные, сонные и оттого особенно строги, в пышном чубе запуталась соломинка — нет, не на батарее ночевал старшина. А у землянки его сидела на припёке кошка, умывалась лапкой и жмурилась на солнце. И бойцы весело указывали на неё глазами друг другу.
— Вот этого тогда на мне не было, конечно. — Беличенко пощёлкал себя по погонам. — А было вот здесь по три треугольника. — И он улыбался, помогал вспомнить. — И сейчас не вспомнил? …Война началась в одно время, но каждый встретил её в свой срок и час. Давно уже немецкие танки форсировали Днепр, а батарея, в которой командиром орудия служил сержант Беличенко, все ещё стояла на опушке векового соснового бора на западном берегу Днепра. В полукилометре в тылу — деревня. Там — сады, молоко, холодное в самый жаркий день батарейцы там дорогие гости. Летние ночи короткие — заря светит заре, и коротка в эти ночи любовь.
— Будешь писать?
— Буду. Сидя на земле, мусоля карандаш, солдат вписывал адрес в записную книжку. Рядом с ним девушка. Натягивая юбку на круглое колено, смотрит на него преданными глазами. Где сейчас эта девушка? Да и жив ли солдат? А был бы жив и случилось бы идти тем же путём, встретились бы. Hо между этими двумя встречами целая жизнь пролегла. По утрам старшина выстраивал батарею. В хромовых сияющих сапогах, затянутый в талии — образцовый старшина мирного времени, — он журавлиным шагом шёл вдоль строя. Глаза влажные, сонные и оттого особенно строги, в пышном чубе запуталась соломинка — нет, не на батарее ночевал старшина. А у землянки его сидела на припёке кошка, умывалась лапкой и жмурилась на солнце. И бойцы весело указывали на неё глазами друг другу.