Как я таким стал, или Шизоэпиэкзистенция   ::   Белов Руслан

Чтобы клад прирастал, я выискивал монетки на улице, утаивал от матери сдачу, экономил на школьных завтраках и сдавал бутылки. Я выкапывал сокровище чуть ли не ежедневно, и считал, и рассматривал деньги, и мне приятно было это делать.

Но может быть, я не прав и неуверенность в завтрашнем дне тут не причем? Я ведь вырос в доме мамы Марии, в котором на счету был каждый кусочек сахара, что сахара – хлеба! В доме, в котором хлебные корки высушивались и долгие годы хранились в насквозь пропыленных мешках, сшитых из истлевших простыней?

Нет, дело не в том, что поголодавшая и поскитавшаяся мама-Мария собирала корки. Мама Лена, много повидавшая с родителями, никогда не скупилась, а вот моя дочь, хотя и живет в богатом доме, тоже копит, и не рублевые монетки, а купюры, вплоть до пятисотрублевых. И копить она принялась вскоре после распада нашей семьи, точнее, после того, как узнала от бабушки, что у мамы от дяди Вадима родится мальчик, которого они будут любить всей семьей. Мальчик не родился до сих пор, но Полина продолжает копить и все переводит на деньги. И бабушка использует эту ее страсть в педагогических целях, а именно за каждую пятерку платит внучке 5 (пять) рублей, а за пятерку по английскому 10 (десять).

А Юрий? Когда он увлекся копеечками? Их у него серебряное море – доверху заполненный ящик письменного стола из красного дерева.