JК
Киммерийское лето :: Слепухин Юрий Григорьевич
Страница: 426 из 530Лягушонка от моего имели поцеловать не хочешь?
— От твоего — нет.
— Ну, тогда от своего. И не забудь позвонить в лабораторию, накрутить хвоста этим микроцефалам…
Когда Игнатьев спустился в подъезд, Ники еще не было. Он перешел на другую сторону набережной, закурил. Его охватило смятение — вдруг Ника захочет сегодня же побывать у него дома, а комната в страшном виде! Он застонал потихоньку и даже зажмурился, а потом снова открыл глаза и на противоположном тротуаре увидел Нику, уже почти поравнявшуюся с телефонной будкой.
Он наискосок перебежал набережную, едва увернувшись от завизжавшей тормозами «Волги», — водитель распахнул дверцу и крикнул ему вслед срывающимся голосом: «Ты что, озверел, дура лопоухая, под колеса кидаться!!» Игнатьев, обернувшись, успокаивающе помахал рукой и подбежал к Нике — та стояла с белым лицом, приоткрыв рот и прижав ладони к груди.
— Ты с ума сошел, — сказала она, — тебя ведь чуть не задавили… я так испугалась!
— Пустяки, все обошлось, — Игнатьев счастливо рассмеялся. — Шофер обозвал меня лопоухой дурой — хорошо, правда? Здравствуй, родная…
Он поцеловал ее в прохладную, пахнущую морозом щеку, снял с ее рук перчатки и стал целовать теплые ладошки, пальцы, запястья.
— Пусти, пусти, — в панике зашептала Ника, отнимая руки, — Дима, ну на нас же смотрят…
— Не на нас, а на тебя, — возразил он, — и правильно делают — я бы тоже смотрел.
— От твоего — нет.
— Ну, тогда от своего. И не забудь позвонить в лабораторию, накрутить хвоста этим микроцефалам…
Когда Игнатьев спустился в подъезд, Ники еще не было. Он перешел на другую сторону набережной, закурил. Его охватило смятение — вдруг Ника захочет сегодня же побывать у него дома, а комната в страшном виде! Он застонал потихоньку и даже зажмурился, а потом снова открыл глаза и на противоположном тротуаре увидел Нику, уже почти поравнявшуюся с телефонной будкой.
Он наискосок перебежал набережную, едва увернувшись от завизжавшей тормозами «Волги», — водитель распахнул дверцу и крикнул ему вслед срывающимся голосом: «Ты что, озверел, дура лопоухая, под колеса кидаться!!» Игнатьев, обернувшись, успокаивающе помахал рукой и подбежал к Нике — та стояла с белым лицом, приоткрыв рот и прижав ладони к груди.
— Ты с ума сошел, — сказала она, — тебя ведь чуть не задавили… я так испугалась!
— Пустяки, все обошлось, — Игнатьев счастливо рассмеялся. — Шофер обозвал меня лопоухой дурой — хорошо, правда? Здравствуй, родная…
Он поцеловал ее в прохладную, пахнущую морозом щеку, снял с ее рук перчатки и стал целовать теплые ладошки, пальцы, запястья.
— Пусти, пусти, — в панике зашептала Ника, отнимая руки, — Дима, ну на нас же смотрят…
— Не на нас, а на тебя, — возразил он, — и правильно делают — я бы тоже смотрел.