Когда отцовы усы еще были рыжими   ::   Шнурре Вольфдитрих

необходимо подать начальству зайца! - выкрикнул дядя Хуго и стукнул кулаком по столу. Я в испуге взглянул на глухаря.

- Да, - спокойно проговорила тетя Эльза, - боюсь, что так.

Только тут до меня дошло, что они имели в виду советника.

Ида историю с глухарем узнала от своей матери. Она сидела на корточках в комнате старой Мелитты и вырезала из пожелтевших охотничьих журналов всяких зверей. Рядом с нею лежала икона - Черная Мадонна Ченстоховская - в застекленном ящике. На него падала тень Иды, и потому заглянуть внутрь было нельзя, видны были только звери, наклеенные на изъеденную червями раму.

Я спросил Иду, есть ли тут заяц.

- Заяц? - буркнула она. - А что?

- А то, что утром будет охота на зайца, - сказал я.

- Дай сюда клей, - потребовала Ида. Она вырезала большого желтого зайца и наклеила его справа на нижнюю часть стекла, покрывавшего икону.

- Мадонне на сердце: пускай поможет зайцу.

- А глухарь? - спросил я.

Ида прищурилась.

- Ничего у него с зайцем не выйдет, - хрипло сказала она, - этот чертов лесничий уж очень о себе воображает!

Поначалу казалось, что оно и вправду так будет. Похоже, дядя Хуго действительно возомнил о себе. Когда я пришел пожелать ему "спокойной ночи", он стоял на табуретке, отбрасывая колеблющуюся лысо-бородатую тень, и пытался поправить шею глухаря.

Но судьбе, видимо, было не угодно такое постороннее вмешательство, шея снова и снова обвисала вниз.