JК
Крошка Доррит (Книга 2) :: Диккенс Чарльз
Страница: 86 из 122- Никогда и ни от кого я не слышала таких грубых, таких незаслуженных, таких злых и жестоких и несправедливых нападок! Милая, кроткая маленькая Эми, каково бы ей было, знай она, что из-за нее меня так обидели! Но я ей не расскажу об этом! Конечно же, я ничего не расскажу моей доброй сестренке!
Последние слова помогли мистеру Дорриту обрести дар слова.
- Дитя мое, - сказал он, - я - кха - одобряю твое намерение. Гораздо лучше ничего - кха-кхм - не говорить об этом Эми. К чему - кха расстраивать ее. Кхм. Она непременно расстроится, если узнает. Мы должны постараться избавить ее от огорчения. Пусть все это - кха - останется между нами.
- Но каков все-таки дядя! - вскричала Фанни. - В жизни не прощу ему его жестокости со мной!
- Дитя мое, - сказал мистер Доррит, впадая в свой обычный тон, так что лишь бледность его лица напоминала о недавнем потрясении. - Прошу тебя, не говори так. Не нужно забывать, что твой дядя уже не - кха - не тот, каким был когда-то. Не нужно забывать, что его состояние - кхм - заставляет относиться к нему с чуткостью и снисхождением, да, с чуткостью и снисхождением.
- Ну и что ж, - воскликнула, надувшись, Фанни. - Вот из доброго отношения к нему и приходится предполагать, что у него где-то что-то неладно, иначе он бы не набросился так - и на кого? на меня, подумать только!
- Фанни, - возразил мистер Доррит с братской слезой в голосе, - ты сама знаешь, что твой дядя, при всех его многочисленных достоинствах, не более чем - кха - обломок человека; а потому, во имя любви, которую я к нему питаю, во имя моей, известной тебе, несокрушимой преданности ему, прошу тебя: делай выводы сама и пощади мои родственные чувства.
На том и закончилась сцена, в которой Эдвард Доррит, эсквайр, исполнял роль лица без речей, сохраняя, однако же, до конца растерянный и недоумевающий вид.
Последние слова помогли мистеру Дорриту обрести дар слова.
- Дитя мое, - сказал он, - я - кха - одобряю твое намерение. Гораздо лучше ничего - кха-кхм - не говорить об этом Эми. К чему - кха расстраивать ее. Кхм. Она непременно расстроится, если узнает. Мы должны постараться избавить ее от огорчения. Пусть все это - кха - останется между нами.
- Но каков все-таки дядя! - вскричала Фанни. - В жизни не прощу ему его жестокости со мной!
- Дитя мое, - сказал мистер Доррит, впадая в свой обычный тон, так что лишь бледность его лица напоминала о недавнем потрясении. - Прошу тебя, не говори так. Не нужно забывать, что твой дядя уже не - кха - не тот, каким был когда-то. Не нужно забывать, что его состояние - кхм - заставляет относиться к нему с чуткостью и снисхождением, да, с чуткостью и снисхождением.
- Ну и что ж, - воскликнула, надувшись, Фанни. - Вот из доброго отношения к нему и приходится предполагать, что у него где-то что-то неладно, иначе он бы не набросился так - и на кого? на меня, подумать только!
- Фанни, - возразил мистер Доррит с братской слезой в голосе, - ты сама знаешь, что твой дядя, при всех его многочисленных достоинствах, не более чем - кха - обломок человека; а потому, во имя любви, которую я к нему питаю, во имя моей, известной тебе, несокрушимой преданности ему, прошу тебя: делай выводы сама и пощади мои родственные чувства.
На том и закончилась сцена, в которой Эдвард Доррит, эсквайр, исполнял роль лица без речей, сохраняя, однако же, до конца растерянный и недоумевающий вид.