Кыся   ::   Кунин Владимир

Я сошел со ступенек подъезда, лег в грязный снег, закрыл голову лапами, и думаю: "Господи, как же мне умереть? Помоги мне, Господи, не жить больше!"

Слышу, кто-то мне говорит по-Животному:

- Мартын, а Мартын!.. Ну-ка, подними голову! Убери лапы с морды!

Я одну лапу убрал, открыл один глаз - мамочки родные!.. Сидит напротив меня мой ближайший кореш - бесхвостый Кот-Бродяга. Такой сытый, гладкий, весь лоснится, и так приветливо на меня смотрит.

Тут, не буду скрывать, я просто в голос разрыдался. Нервы не выдержали... Облизались мы, обнюхались, Бродяга и говорит:

- Кончай плакать! Идем ко мне! Безвыходных положений, Мартын, как ты помнишь, на свете не бывает! Это твой Человек?

И показывает на Митю.

- Да, - говорю. - Знакомый. Но хороший...

- Ты ему скажи - пусть с нами идет. Жратвы на всех хватит.

Но Митя деликатно отказался. Сказал, что в машине подождет, радио послушает. У него, дескать времени - навалом, он специально в своей милиции двухнедельный отпуск взял на случай моего приезда. Пилипенко обещал хорошо заплатить...

Зашли мы с Бродягой за дом со стороны мусоросборника, а там дверь в подвал открыта. Я и говорю Бродяге:

- Это чего же тут дверь открыта? Видать, наша дворничиха Серафима ухо завалила!

- Серафиму еще в ноябре прошлого года похоронили, - печально сказал Бродяга. - С тех пор никто эту дверь и не закрывает. Мне-то это на лапу. Не надо через разные дырки в подвал корячиться. А Серафиму очень даже жалко.