JК
Лесное чудо :: Шефнер Вадим Сергеевич
Страница: 1 из 11---------------------------------------------
Вадим Сергеевич Шефнер
Лесное чудо
В то лето мы поехали на дачу в Выселки — это километрах в сорока от Ленинграда. Бабушка сказала, что дешевле ничего уже и быть не может, а в пионерский лагерь отправлять нас не следует, там мы можем подпасть под дурное влияние. Есть слух, что там всех повально записывают в кружок безбожников и учат неподчинению родителям. И вот мать сняла комнату в Выселках, и мы все лето прожили в этой деревеньке. Да это даже не деревенька была, а просто разросшийся хутор. Стояло несколько избушек, разбросанных довольно далеко одна от другой, и от них сбегали к речке полоски полей. А по другую сторону деревни тянулась низина, поросшая ольшаником, и уж потом местность повышалась и начинался густой смешанный лес.
Мать работала и приезжать часто не могла. Мы с братом Володькой жили здесь под присмотром бабушки.
Соседнюю комнату снимал жилец-зимогор Ерикей Константинович, человек таинственный. Хозяйка, вдова-молочница Аннушка, со своей приемной дочкой Эльвирой размещалась на лето в пристройке возле коровника. У Аннушки была ингерманландская фамилия — певучая и красивая, но такая длинная, что мы с Володькой целиком запомнить ее не могли, разделили на две части.
Володька, как старший, запомнил первую, более длинную часть, а я — вторую. Аннушка была добрая, она поила нас молоком сверх договоренной нормы и позволяла рвать в саду красную смородину — ешь, сколько в душу влезет.
Вадим Сергеевич Шефнер
Лесное чудо
В то лето мы поехали на дачу в Выселки — это километрах в сорока от Ленинграда. Бабушка сказала, что дешевле ничего уже и быть не может, а в пионерский лагерь отправлять нас не следует, там мы можем подпасть под дурное влияние. Есть слух, что там всех повально записывают в кружок безбожников и учат неподчинению родителям. И вот мать сняла комнату в Выселках, и мы все лето прожили в этой деревеньке. Да это даже не деревенька была, а просто разросшийся хутор. Стояло несколько избушек, разбросанных довольно далеко одна от другой, и от них сбегали к речке полоски полей. А по другую сторону деревни тянулась низина, поросшая ольшаником, и уж потом местность повышалась и начинался густой смешанный лес.
Мать работала и приезжать часто не могла. Мы с братом Володькой жили здесь под присмотром бабушки.
Соседнюю комнату снимал жилец-зимогор Ерикей Константинович, человек таинственный. Хозяйка, вдова-молочница Аннушка, со своей приемной дочкой Эльвирой размещалась на лето в пристройке возле коровника. У Аннушки была ингерманландская фамилия — певучая и красивая, но такая длинная, что мы с Володькой целиком запомнить ее не могли, разделили на две части.
Володька, как старший, запомнил первую, более длинную часть, а я — вторую. Аннушка была добрая, она поила нас молоком сверх договоренной нормы и позволяла рвать в саду красную смородину — ешь, сколько в душу влезет.