Лев Толстой   ::   Горький Максим

Вечером, гуляя, он неожиданно произнес:

- Человек переживает землетрясения, эпидемии, ужасы болезней и всякие мучения души, но на все времена для него самой мучительной трагедией была, есть и будет - трагедия спальни.

Говоря это, он улыбался торжественно,- у него является иногда такая широкая, спокойная улыбка человека, который преодолел нечто крайне трудное или которого давно грызла острая боль, и вдруг - нет ее. Каждая мысль впивается в душу его, точно клещ; он или сразу отрывает ее, или же дает ей напиться крови вдоволь, и, назрев, она незаметно отпадает сама.

Увлекательно рассказывая о стоицизме, он вдруг нахмурился, почмокал губами и строго сказал:

- Стеганое, а не стежаное; есть глаголы стегать и стяжать, а глагола стежать нет...

Эта фраза явно не имела никакого отношения к философии стоиков. Заметив, что я недоумеваю, он торопливо произнес, кивнув головой на дверь соседней комнаты:

- Они там говорят: стежаное одеяло!

И продолжал:

- А слащавый болтун Ренан...

Нередко он говорил мне:

- Вы хорошо рассказываете - своими словами, крепко, не книжно,

Но почти всегда замечал небрежности речи и говорил вполголоса, как бы для себя:

- Подобно, а рядом - абсолютно, когда можно сказать - совершенно!

Иногда же укорял:

- Хлибкий субъект-разве можно ставить рядом такие несхожие по духу слова? Нехорошо...