Личные обстоятельства   ::   Фенольо Беппе

Ветер, который, как сказал Мео, наверняка дул из раскрытых могил: высоко на холмах были кладбища, где он, Мео, не хотел бы лежать даже изрешеченным пулями трупом. Не было видно ни зги, но все собаки в округе лаяли, чуя, что по гребню идут люди. Кобра, который терпеть не может собак, каждый раз отзывался на лай руганью. Он закутался в одеяло и натянул его на голову, отчего стал похож на монахиню, поносящую всех святых. И если учесть ругань крестьян по адресу собственных собак, выдававших своим рвением существование и местоположение жилищ, выходило, что весь свет ругается. Остальные четверо, скрежеща на ходу зубами, тоже мысленно чертыхались. Они были убеждены, что Паскалю все приснилось или попросту вздумалось пофорсить — вот, мол, какой я умный, — а они за это шкурой плати. Больше всех, понятно, психовал Джордже: во-первых, ему не нравилась группа, во-вторых, то, что старшим назначили Шерифа. «Если считается, будто я недостоин командовать этой четверкой голодранцев, — наверняка думал он, — можно представить, как на меня смотрят в отряде и что за карьеру я сделаю у партизан».

Потом их вывел из себя Мео, недовольный, что из Манго они отправились натощак, и предложивший поужинать в одном доме на отшибе, там его как-то раз покормили на славу — его и беднягу Рафе. Собственной выпечки свежий хлеб, наваристый суп, правда пресноватый, и грудинка — ешь не хочу, белая как снег, с розовым в середке. Все согласились, что можно зайти, хотя место было страшно неудобное: дом стоял далеко внизу, под горой.