Лёд   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

Ботвин и Нейландс слушали.

В посиневшей груди проснулся звук. Слабое хорканье. Раз. Другой. Третий.

– Говори сердцем! – замер Ботвин.

– Говори сердцем! – прошептал Нейландс.

Звук оборвался.

– Было точно… подними голову. – Ботвин поднял молот.

– Сто процентов… – Нейландс зашел сзади березы. Приподнял голову Николаевой, прижал к шершавому холодному стволу. – Только – деликатно…

– Сделаем… – Ботвин размахнулся. – Гово-ри!

Молот врезался в грудину. Брызнули осколки льда.

Ботвин прильнул к груди. Нейландс выглянул из-за березы.

– Хор, хор, хор… – послышалось из грудины.

– Есть! – Ботвин отшвырнул молот. – Говори, сестричка, говори сердцем, разговаривай!

– Говори сердцем, говори сердцем, говори сердцем! – забормотал Нейландс. Стал суетливо рыться по карманам: – Где? Где? Куда… ну где?

– Погоди… – захлопал себя по карманам Ботвин.

– Тьфу, черт… в машине! В бардачке!

– Блядь…

Ботвин метнулся к «Волге». Поскользнулся на мокром снегу. Упал. На грязную бурую траву. Быстро подполз к машине. Открыл дверь. Выдернул из бардачка стетоскоп.

Звук не прерывался.

– Скорей! – выкрикнул Нейландс фальцетом.

– Зараза… – Ботвин подбежал. Грязной рукой протянул стетоскоп.

Нейландс сунул концы в уши. Прижал стетоскоп к фиолетовой грудине.

Оба замерли. Далеко пролетал самолет. Перекликались птицы. Солнце зашло за тучу.