Страница:
5 из 16
Теперь им предстояло пересечь пустырь, отделявший город от естественной природы, а дальше путь их лежал лесом – довольно густым и темным. Пустырь шириной с полкилометра был действительно пустырь, а не поле. Он был усеян не полезными растениями, а свалками и всяким хламом, вывезенным из города. Но Гарика с Генычем не пугали белевшие в ночи тела холодильников и страдальческие лики газовых плит с разверстыми духовками. Их больше волновал приближавшийся лес.
Известно по книжкам, что лес для индейца – родная стихия. Так-то оно так; только надо понимать разницу, что одно дело – американский книжный лес, а другое – наш, русский. Это в их, американском, лесу, если правильно ступать, можно даже ночью передвигаться бесшумно и незаметно; а в нашем, как ни ступай, – сплошной треск под ногами. Это там индеец, дитя природы, может говорить на языке птиц и зверей; а тут… как заухает кто-то в чащобе, засвистает, заплачет – поговори на таком языке! А дух в нашем лесу стоит тяжелый, словно в старой избе, – так и ждешь, что объявится вдруг хозяин, схватит тебя за шиворот и спросит грозно: «Ты почто сюда забрался, негодник?»
Одним словом, в ночном невымышленном лесу наши городские индейцы почувствовали себя неуютно. И тут оказалось, что они не окончательно утратили способность к воображению. Против их воли фантазия населяла невымышленный лес вымышленными существами – безымянными и оттого пугающими. Шляться таким способом Гарику с Генычем еще не доводилось, поэтому лесной отрезок пути показался им самым захватывающим.
|< Пред. 3 4 5 6 7 След. >|