JК
Марфа-посадница :: Балашов Дмитрий Михайлович
Страница: 641 из 671Возчик, угрюмый затравленный мужик, объяснил, что посланы они из самой Кострицы, что ехали близко месяца, москвичи не давали пути, исхарчились, стояли в дороге, что три воза московские ратные люди забрали себе, что Кострица теперь государева и Демид Иваныч просили Христом-богом о том не баять и, отколь они прибыли, не говорить. Марфа помягчела лицом, вынесла горсть серебра, и возчики, не мешкая, убрались со двора.
После измены ключника (узнали, что Иев Потапов вместе с Богдановыми молодцами бил челом в службу Московскому государю) было отрадно, что хоть один, хоть Демид не забыл прежних милостей и даже под угрозою, а помог напоследях: прислал снедный обоз. От дворни Марфиной оставались считанные люди.
— Ну, полно, отъела своего хлеба в последний раз! — довольно произнесла Марфа, откидываясь, вытирая рот и пальцы рушником, и прибавила ровным голосом:
— Идут за мной.
Пиша и Олена разом подняли головы от стола, уставясь на нее, и испуганно прислушались.
— Идут! — усмехнулась Марфа.
И верно, во дворе шумели. Слышался топот копыт, стуки и чавканье спрыгивали с коней.
В сенях отворились двери. Громкие голоса зазвучали перед самым покоем. Дверь распахнулась наотмашь. Московский барин, коренастый и широкоплечий, почти без шеи, с красным, грубым лицом и черною бородой, в харалужном колонтаре под распахнутой шубой, стоял на пороге. За ним теснились ратники.
После измены ключника (узнали, что Иев Потапов вместе с Богдановыми молодцами бил челом в службу Московскому государю) было отрадно, что хоть один, хоть Демид не забыл прежних милостей и даже под угрозою, а помог напоследях: прислал снедный обоз. От дворни Марфиной оставались считанные люди.
— Ну, полно, отъела своего хлеба в последний раз! — довольно произнесла Марфа, откидываясь, вытирая рот и пальцы рушником, и прибавила ровным голосом:
— Идут за мной.
Пиша и Олена разом подняли головы от стола, уставясь на нее, и испуганно прислушались.
— Идут! — усмехнулась Марфа.
И верно, во дворе шумели. Слышался топот копыт, стуки и чавканье спрыгивали с коней.
В сенях отворились двери. Громкие голоса зазвучали перед самым покоем. Дверь распахнулась наотмашь. Московский барин, коренастый и широкоплечий, почти без шеи, с красным, грубым лицом и черною бородой, в харалужном колонтаре под распахнутой шубой, стоял на пороге. За ним теснились ратники.