Марфа-посадница   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

Прошептала:

— Господи,прости мне гордыню! — и закрыла руками лицо. — Надо было умереть вовремя, а не умирать семь лет подряд, ожидая конца! Себя ли я слишком любила или свой город? Сына, последнего сына не сумела защитить!

Внука спасти! Гибнет род Борецких! Господи, прости мне гордыню, прости слабость женскую, но сжалься, Господи, над Господином Великим Новгородом!

Громкие голоса москвичей из столовой палаты привели ее в себя. Марфа тяжело поднялась, постояла. Еще раз перекрестилась на иконы. Оделась.

Вышла. Олена и Пиша с Василием уже стояли в соседнем покое. Мальчик недоуменно поворачивал голову от Пиши с Оленой к бабушке.

— Увозят нас, и тебя и меня! — сказала ему Марфа.

— Кто, баба? — спросил Василек.

— Великий князь Московский! Дай баба тебе шапку поправит, может, боле уж и не видать…

Василек смотрел на нее во все глаза, еще не понимая. Марфа распрямилась. Одевая платок, сказала Олене:

— Ну, дочка, не быть тебе уже невестой ни женой. В монастырь поди!

Все одно, милый твой изменил нам. Какова-то будет ему служба московская?

Про Тучина напомнила просто, без насмешки, с горечью. Олена никогда не слышала такого выражения в голосе у матери.

— Да и Фовра у нас вдовой осталась, кукушицей горе-горькою! — Уже совсем одевшись, Марфа подала Пише свернутую трубкой харатейную грамоту и кожаный кошель. — Вольная тебе. До раззору выправила еще.

— Не надо мне! — всхлипнув, ответила Пиша.