Меч на закате   ::   Сатклифф Розмэри

Чуть ниже того уровня, где мы стояли, у дальнего края ложбины, должно быть, немного укрытого от ветра, я заметил то, что показалось мне в первый момент скоплением маленьких, поросших кустарником курганов — однажды в детстве я видел, как река, внезапно разлившись, вырвалась из берегов, изменила свое течение и размыла такой курган; и в его сердце был скелет человека, который лежал на боку, свернувшись калачиком, как дитя в чреве матери, и еще бронзовый кинжал и янтарное ожерелье. Но когда я приостановился и посмотрел вниз в набирающем силу свете, я почти сразу же разглядел поднимающееся над кустами бледное марево торфяного дымка.

— Это мой дом, — сказала девушка, оглядываясь через плечо. — Прости, что путь показался таким долгим.

И мы углубились в лощину, где только что проснувшиеся мелкие, коричневато-серые коровы поднимали головы и, переступая с ноги на ногу, смотрели, как мы проходим мимо; пересекли ручей, журчащий под чахлыми, покрытыми мхом кустами бузины, и вышли на тропинку, ведущую к этой деревне или ферме. Вереск подступал к самому подножию окружающей ее торфяной стены, и даже когда мы зашли внутрь и нам навстречу выбежали маленькие остроухие охотничьи собачки, которые растягивали пасть от радости при виде своих вернувшихся хозяев, карликовые кусты и вереск, покрывающие горбатые торфяные крыши, продолжали придавать деревне сходство с рощей. Девушка направилась к самой длинной землянке, стоящей — обыкновенный торфяной бугорок с растущим над дверью чахлым кустом боярышника — в центре всех остальных. Она нырнула в темноту под грубой резной притолокой, и когда я последовал за ней, мне пришлось почти что опуститься на четвереньки, чтобы протиснуться в отверстие, которое больше походило на вход в звериную нору, чем на дверь в человеческое жилище.