Меж двух берегов   ::   Телешов Николай Дмитриевич

- Все жалуемся да плачемся, точно евреи на реках вавилонских... Только нет у нас, как у них, одного общего Вавилона: у нас у всякого свой Вавилон! Все мы разрознены и одиноки, потому мы так и бессильны. Нет у нас общей веры, одного для всех общего дела. Жалкие мы люди!

Он закрыл рукою глаза и замолчал.

- Да. Продали мы черту души! - подтвердил офицер и начал рассеянно перебирать струны, потом откашлялся, выкрикнул снова: - Эй, вы, гусли-мысли! - и тихо запел густым надтреснутым басом:

На реках вавилонских

там сидели мы и плакали,

когда вспоминал" о Сионе..,

Голос его был груб, но струны заливались своей особой песней печальной, и нервной, и прекрасной.

Там пленившие нас требовали

от нас слов песней и притеснители

наши - веселья: пойте нам из

песней сионских..

Щеголихин следил за мотивом с напряженным вниманием и, уловив момент, подтянул офицеру высоким тенором, с дрожью в голосе:

- "Како воспоем песнь господню на земли чуждей!"

- "Как нам петь песню господню на земле чужой"! - продолжал офицер, прислушиваясь к Щеголихину.

И оба они - один по-русски, другой по-церковно-славянски - продолжали псалом, то поджидая один другого, то обгоняя. Выходило странно, но хорошо.

Все слушали. Но каждый думал о чем-то своем.

Всякому становилось больно за свою надломленную изъязвленную жизнь; всякому грезился свой Иерусалим, который он и оплакивал.

Все молчали и слушали.