Минерва   ::   Манн Генрих

Герцогиня заметила:

— А я люблю картины, потому что они делают меня счастливой. Я с картинами одна. Я знаю только их, они — только меня.

— Потому что вы Паллада.

Леди Олимпия улыбнулась с сознанием своего превосходства.

— Впрочем, вы еще обратитесь. Вы, синьора Проперция, уже обратились. В соседнем зале красуется рельеф жены Потифара, стаскивающей плащ со своего юноши…

Герцогиня подумала:

«А несколькими шагами дальше стоит женщина, очень похожая на жену Потифара, и вонзает кинжал в свою могучую, обезумевшую от любви грудь».

— Вы были очень целомудренны, синьора Проперция, — закончила леди Олимпия. — Теперь же вы творите искусство, потому что любите.

— Потому что я несчастна, — сказала Проперция.

Счастливая женщина взяла руку Проперции.

— Придите в себя. Простите мне, я говорю с вами о ваших тайнах. Моя ли это вина? Еще нет двенадцати часов, как я в Венеции, и я уже знаю вашу историю, синьора Проперция.

— Моя страсть брызжет точно из котла, который слишком долго нагревали, и так как капли ее падают всюду, каждый вправе сказать мне, что вытер их своим платьем.

Три женщины сидели на серебристо-серых кожаных подушках мраморной скамьи, прислоненной к бассейну. В головах у них беззвучно играла на скрипке муза, с тихим ликованием носились амуры. Падающая струя журчала, зовя прислушиваться и чувствовать. Якобус стоял перед женщинами, заложив руки за спину, и с деланным равнодушием смотрел на потолок.