Мой друг Гитлер   ::   Мисима Юкио

Что они могут сегодня - только ставить подпись на чеке да баб тискать. Деградация. Да, каждодневная, невидимая глазу деградация. Не сомневаюсь, Рем, что и вы очень хорошо ее ощущаете. Если настал день, когда скрипка перестает по-настоящему выдавать тремоло, когда знамя больше не изгибается на древке леопардом, когда кофе перестает закипать с той неповторимой, клокочущей яростью, когда бойница в крепостной стене становится не орудийным жерлом, а бельмом, когда не запачканная кровью листовка превращается в рекламный листок, когда сапоги уже не пахнут звериной сыростью, когда звезда утрачивает магнетизм, когда стихи перестают быть паролем... Если такой день настал, Рем, это значит, что революции конец. Революция - время белоснежных клыков, свирепых и чистых. Ослепительно белого оскала молодых ртов - и гневе, и в улыбке. Эпоха сверкающей эмали... А потом наступает эпоха десен. Сначала они красные, но постепенно лиловеют, начинают гнить...

РЕМ. Ну хватит! А то у меня от ваших речей уши гниют. Да и сердце тоже. К чему вы меня, собственно, призываете? А, Штрассер?

ШТРАССЕР. Я знаю - вы хотите затеять новую революцию. И я бы не прочь. По-моему, у нас есть тема для разговора. Нет?

РЕМ. Методы у нас разные. И цели тоже.

ШТРАССЕР. Это как в зеркале: ваше правое - мое левое. И наоборот. Может, расколотить зеркало к чертовой матери? А вдруг мы в аккурат сойдемся?

РЕМ. Так вот о чем разговор... Занятно. Ну-ка, присядьте.

ШТРАССЕР. Спасибо. Наконец я привлек ваше драгоценное внимание. (Садится в кресло напротив.)

РЕМ.