Монтральдо   ::   Чивер Джон

Она была маленькая, худенькая, очень живая и изъяснялась на таком высокопарном языке римских аристократов, что я невольно подумал, уж не пытается ли она заморочить мне голову своей высокой культурой и положением в обществе, чтобы я не обратил внимания на то, что платье на ней - рваное и грязное.

- Я смотрю, у вас золотые часы, - сказала она. - У меня такие же золотые. Вот видите, у нас уже есть кое-что общее.

Служанка повернулась к ней и сказала:

- Чего несете, чертова дура!

- Но ведь это же правда. И у джентльмена и у меня - золотые часы, возразила старушка. - На этой почве между нами может возникнуть симпатия.

- Ух, до чего надоела, - сказала служанка. - Гореть вам - не сгореть.

- Спасибо тебе, спасибо, свет очей моих, сокровище мое, - произнесла старушка и направилась к двери в дом.

А служанка, уперев руки в бока, заорала ей вслед:

- Ведьма! Жаба! Свинья!

- Спасибо тебе, спасибо, премного тебе благодарна, - сказала старушка и вошла в дверь.

Вечером в кафе я решил расспросить про синьорину и ее служанку, и официант оказался весьма осведомлен. Синьорина, сказал он, происходит из благородной римской семьи, откуда она была изгнана из-за романа с человеком не ее круга. Она уже пятьдесят лет живет затворницей в Монтральдо. Ассунту привезли сюда из Рима, чтобы она обслуживала синьорину - была ей donna di servizio. Но теперь все ее услуги сводятся к тому, что она ходит в поселок и приносит пожилой даме немного хлеба и вина. Ассунта обобрала ее до нитки - вытащила из ее комнаты даже кровать - и держит старушку на вилле как пленницу.