Мотя   ::   Городецкий Сергей

- А Яков Федорович и прельстился?

- Шел мимо и прельстился.

- И женился?

- И женился. Вице-губернатор ей ручку теперь целует.

Янкелевич закачал головой:

- Какая ж она была тогда, если и теперь, можно сказать, такая...

Он не знал, как выразить свой восторг, и беспомощно щелкал пальцами.

Но Конон Иванович его не слушал. Он тяжело думал: "А я разве мимо не шел? А я разве не мог подобрать Мотьку?" От бессонной ночи, от близости рассвета ему неуютно вдруг стало на земле, стареющему холостяку. Контрабас грузней налег ему на спину. А у Моти плечи смуглые были, круглые...

Видя, что Конон Иванович опять нахмурился, Янкелевич стал придумывать, что еще сказать бы подходящее. Он вспомнил, что утром, проходя площадью, видел совсем готовый, наскоро сколоченный из досок с натянутой уж парусиной вместо крыши цирк и что цирк завтра открывается.

- Хорошо все-таки жить на свете! - воскликнул Янкелевич.

Конон Иванович, как укушенный, глянул на него.

- Что это вы запрыгали, Янкелевич?

- Вот цирк теперь приехал. Вы будете, конечно, на открытии, Конон Иванович?

- И без того много клоунов вокруг себя вижу,- отрезал Конон Иванович.

Янкелевич обиделся. Кстати, ему скоро надо было поворачивать в свой переулок. Уже явственно светало. Месяц провалился куда-то.

Проводив гостей, Яков Федорович Стубе закрыл рояль, погасил лампу и все свечи, кроме одной, снял свой праздничный костюм и надел халат и колпак.