На берегах Альбунея   ::   Шаховская Людмила Дмитриевна

Нумитор прошел от очага к трупу Лавза, осветил его, опустился подле него на колени, снял наброшенное лукошко с лица, толкнул его в плечо, тихо позвал:

– Лавз!.. Молчишь... Не говорить тебе больше со мною!..

Ему вспомнилось, как он недавно прибил этого сына за то, что тот ему не быстро ответил на какой-то вопрос, и ему стало до того горько, что, казалось, будто душа разрывается... вспомнилось, как он приказывал делать в лесу метлы, и при этом Лавз, играя, гонялся за своими братишками и Сильвией, как они все вместе семьею плели корзинки и сети, как стригли овец с пастухами и пастушками...

Нумитор перевернул лежавшее ничком тело Лавза на спину, приподнял бывшие на нем овчины, и отшатнулся с криком, со стоном до того громким, что марс и сабинец проснулись и в ужасе подскочили к нему. Нумитор показал им рану, пересеченную накрест по всему желудку юноши; запустив в нее руки, они убедились, что его внутренность опустошена.

– Ах, Лавз!.. – стонал несчастный отец, – Амулий распотрошил его, внутренности сжег на очаге, издеваясь над Ларом и Пенатами в такой жертве. Друзья, скажите, можно ли считать Лара добрым после этого?! Он ничем не наказал злодея-поджигателя, убийцу родных; не сжег ему руки за жертву кощунную... за осквернение родного очага.

Нумитор поднялся и сделал несколько шагов к очагу в намерении разбить глиняные истуканы Лара и Пенатов, в гневе за допущение гибели семьи, но оставил это намерение.

– Амулий наказал вас, угостил нечестивою жертвой... довольно!..