На берегах Горыни и Случи   ::   Струтинский Николай

Палачи надеялись, если подольше их жертва пробудет в состоянии страха, тем скорее у неё развяжется язык.

Ростислав постучал в дверь, попросил вывести его.

— Не стучи, не открою! — прикрикнул полицейский.

— Открой, ты же украинец! — бил на чувства Ростислав.

— Украинец, да не такой, как ты! — ещё злее огрызнулся шуцман.

— Завтра и я стану шуцманом и буду так же старательно служить немцу. Ведь мы безвинно тут сидим, вот увидишь, скоро нас выпустят.

— Но пока ты стучишься и просишься, а не я… Сегодня я у власти, а что будет завтра — меня не касается, — издевался шуцман. — И не стучи! По-хорошему тебе говорю.

— Что поделаешь, раз ты такой несговорчивый. Пусть будет по-твоему, пока ты у власти!

— Не пока, а у власти! — в сердцах гаркнул фашистский верноподданный.

Когда пришла смена, Ростислава вывели, и ему удалось украдкой осмотреться. Потом он рассказал:

— Дверь из коридора во двор запирается на засов.

На вторые сутки, утром, нас перевели в другую камеру. Чем был вызван этот перевод, мы не знали. Здесь застали двух незнакомых парней.

Шуцман-переводчик пренебрежительно бросил:

— Теперь вам будет веселей.

Как только он ушёл, незнакомцы начали ругать себя, зачем их черт надоумил красть баранов у соседей. Не успели даже порезать их, как шуцманы нагрянули… Грозятся, бесы проклятые, в расход пустить.

— Как думаете, что с нами сделают?

— Кто его знает, — уклончиво ответил я.

— А вы за что попались? — поинтересовались незнакомцы.