Тревожный август   ::   Хруцкий Эдуард Анатольевич

Потом стрелок сказал, тяжело вздохнув:

— А тут приказ: ждите! Командир говорит, давайте еще на сутки задержимся, а из Москвы передают: доставить этого человека немедленно.

Стрелок ушел, а Игорь продолжал сидеть и ждать.

Часа через два раздались чьи-то голоса, и сразу же взревел мотор самолета. Муравьев подошел к машине и, уже уверенно поднявшись по трапу, сел на скамейку у борта.

— Все? — пытаясь перекричать шум двигателя, крикнул высунувшийся из пилотского отсека штурман.

— Все! — ответил стрелок.

Машина, подпрыгивая, побежала по полю, металлические скамейки нещадно загремели. Внезапно тряска прекратилась: самолет начал набирать высоту.

Над кабиной опять зажглась тусклая лампочка. В свете ее Игорь неожиданно увидел немецкую офицерскую фуражку, тускло отливающую серебром. Она лежала в проходе рядом с начищенными сапогами, дальше шли мышино-голубоватые щегольские бриджи.

Перед Муравьевым сидел типичный немецкий офицер. Вернее, типично немецкой была нижняя половина. Вместо кителя с витыми серебряными погонами на белую рубашку была надета летная кожаная куртка.

— Что, — засмеялся незнакомец, — обмундирование мое не нравится? — Он достал из кармана бриджей портсигар, закурил сигарету. — Давайте знакомиться. О вас я кое-что знаю. Вы Муравьев из Московского управления НКВД. А моя фамилия Зимин.

— Откуда вы знаете мою фамилию?

— В отряде сказали. Предупредили, с кем полечу в Москву.