На ножах   ::   Лесков Николай Семенович

А ведь в существе нечему здесь много и удивляться: всему этому так надлежалои быть: жили, жили долго, и наступила пора давать другим место жить. Это всегда так бывает, что смерти вдруг так и хлынут, будто мешок прорвется. Катерина же Астафьевна, знаете, женщина тучная, с сердцем нетерпячим... приехала к нам как раз во время похорон Веры, узнала, что муж в тюрьме, и повезла ногой и руку повесила.

- Но позвольте же: ей всего сорок пять, сорок шесть лет? - перебил Подозеров.

- Даже сорок четыре, - поправила Синтянина.

- Ну так что же-с такое? Хотите верно сказать, что, мол, надо лечить? Ее и лечили.

- Ну-с, и что же?

- И ничего: лекаря мази выписывают, в аптеках деньги берут, а она все левою рукою крестится и хвалит Бога: "прав Ты, Боже, меня наказуя; дай Ты грешной плоти моей настрадаться".

- Женщина благороднейшего характера и великой души, - произнес Подозеров.

- Катя - ангел, - заключила Синтянина, - и она...

- Выздоровеет? Разумеется, выздоровеет, - говорил, стараясь придать голосу как можно более уверенности, Подозеров.

- Нет, она умрет, - отвечала, слегка побледнев, генеральша.

- Умрет? Почему?

Александра Ивановна пожала плечами и проговорила:

- Не знаю сама почему... но так как-то... она здесь все совершила земное... По переходе Синтяниных в их новое помещение, на другой день вечером, все эти три лица опять собрались вместе и, ведя тихую беседу пред камином, вспоминали немногих милых им лиц, остающихся еще там, на теплых пажитях, и заговорили о Евангеле и о Форове.