На ножах   ::   Лесков Николай Семенович

- И вот мы муж и жена, и вот мы одни и друг с другом, - сказал Подозеров, отъезжая с женой в карете после ухода поезда.

- Да, - уронила тихо Александра Ивановна.

- Ты хочешь молчать?

- Нет; я хочу жить! - отвечала она и, обвив руками голову Подозерова,

покрыла ее зовущими жить поцелуями.

Год спустя, у двери, на которой была прибита дощечка с именем Подозерова, позвонил белокурый священник: он спросил барина, - ему отвечали, что его нет теперь дома.

- Ну, госпоже доложите, что приезжий священник Евангел, - произнес гость, но прежде чем слуга пошел исполнить его просьбу, в комнатах послышался радостный восклик, и Александра Ивановна, отстранив человека, бросилась священнику на шею.

Тот вдруг заплакал и потом, оправясь, сказал:

- Дайте же войти: нехорошо в дверях попа целовать.

- Вы, разумеется, у нас остановитесь?

- Могу, для того, что и вещи мои еще здесь на дрожках. Александра Ивановна послала за вещами, устроила Евангелу уголок, напоила его чаем и показала ему своего сына.

- Хорош, - оценил Евангел, - да вам и надлежит не быть смоковницей неплодною: я думаю" вы добрая мать будете.

Та сделала тихую гримаску и с укоризной себе проговорила: "балую его немножко".

- Немножко ничего, - ответил Евангел, - а много опасайтесь. У госпожи Глафиры Васильевны тоже родился сын.

- Вот! мы о них мало слышим.

- Да, разъединились вовсе, но того-с... она того... балует ребенка очень, и одна ей в нем утеха.

- Говорят, она несчастлива?

- Свыше меры.