Три дня в Дагезане   ::   Шестаков Павел Александрович

- Не много, - заметил Борис.

- Ошибаетесь...

- Не будем спорить. Вы поддержали его морально, и Калугин на долгие годы сохранил чувство благодарности?

- Именно. Хотя, возможно, не только благодарности.

- Выходит, человек любил вас, поддерживал, - настаивал Сосновский, и вот он зверски убит. Сначала выстрелом в сердце, потом еще раз, ножом, потому что убийца счел свое дело не доведенным до конца. Неужели ж этого недостаточно, чтобы вызвать справедливый гнев?

Архитектор нервно заморгал.

- Как понять ваши слова? Вы обманули нас вечером? Когда сказали, что Миша жив?

- Я хотел посмотреть, как поведет себя преступник.

Старик выпрямился.

- Мне отвратительны такие люди, как вы!

Сосновский не нашелся, что ответить.

- За что такая немилость? - спросил Мазин серьезно.

- Нельзя ставить опыты на людях, живых или мертвых. Вы, как я понял, подозреваете кого-то из нас? Лично я всегда на месте.

И Кушнарев, круто повернувшись, выбежал из комнаты.

- Ненормальный старик, - буркнул Борис смущенно.

- Ты напрасно прервал Кушнарева, когда он сказал, что Калугин испытывал не только чувство благодарности. Ну ладно. Пошли к Валерию.

- Странно, что он сам не появляется. Слишком крепкий сон для такой ночи. Впрочем, кто-то идет. Люпус ин фабулис - легок на помине.

Сосновский ошибся. Протирая глаза, в гостиную вошел Олег. Он увидел людей за столом и надел очки.