Три дня в Дагезане   ::   Шестаков Павел Александрович

- Не возражаете, Алексей Фомич?

- Я? Возражаю ли я? - переспросил старик медленно, подбирая слова, как делают это пьяные люди, понимая, что они пьяны, и стремясь вести себя нормально, "правильно". - Я не могу возражать, молодой человек, потому что нахожусь в чужом доме и даже бутылка, которую вы видите, мне не принадлежит. Поэтому я оставлю ее вам, потому что мне пора, мне пора домой, а здесь я, судя по всему, больше не нужен. Не требуюсь...

- Как сказать...

- Скажите же. Поясните. Осветите.

- Это не так просто.

- Не просто? Вы сказали не просто? Я не ослышался?! То есть сложно? Ведь раз не просто - значит, сложно?

- Сложно.

- Удивительно! Совершенно не подозревал, не мог предположить, что для вас с вашим другом существуют сложные вопросы! Хотя, хотя ошибался, конечно, потому что вы же ставили опыты, экс-гумировали, простите, экс-периментировали... на людях. Так сказать, неутомимые исследователи! Да что вы, молодой человек, - Кушнарев вдруг обрел твердость речи, - что вы знаете о жизни и смерти?!

- Я не так уж молод, Алексей Фомич. И мне положено кое-что знать.

- Положено? По инструкции?

- Не все инструкции плохи.

- Ну! - Архитектор даже сверкнул желтыми глазами. - По-вашему, мысли можно упрятать в параграфы? Сформулировать высшую мудрость! Свести смысл жизни к уголовному кодексу?

- Иногда и уголовный кодекс помогает осмыслить жизнь. А причины смерти в основном укладываются в рамки медицинского заключения.

Он иронизировал вынужденно, а не для того, чтобы позлить старика.