На росстанях   ::   Колас Якуб

- Пускай тебе, сынок, пошлет бог счастья!

Больше он говорить не мог - на седые усы, как серебро, скатились крупные капли слез.

- Держись, дед, в твоей свитке скрыто много целебной силы! - пошутил Владик.

В дверях дед обратился к жителям камеры:

- Будьте, детки, здоровы! Дай боже и вам счастливо дождаться часа освобождения!

Немного взгрустнулось, когда дед Юзефович старческой походкой спускался со второго этажа тюрьмы вниз и скрылся за железными воротами.

- Просторнее стало в камере, будто в лесу, когда в нем срубят старое дерево, - с грустью в голосе заметил Лобанович.

Сымон Тургай, чтобы поднять несколько настроение, пошутил:

- Ты не смотри на то, что он - старое дерево! Он еще подкатится к своей бабке! Пошел на волю наш дед!

- А за дедом и я следом, - отозвался Александр Голубович, молча наблюдавший всю эту сцену.

Ему оставалось всего дней десять побыть с товарищами, с которыми его сблизило трехлетнее пребывание в тюрьме.

Лобановичу хотелось порассуждать о жизни, о человеческой судьбе:

- Люди - как волны в реке: плывут и плывут одна за другой, пока не убаюкает их тишина.

- Если люди - волны речные, то пускай не убаюкивает их человеческая тишина, - многозначительно заметил Голубович.

На слове "человеческая" он сделал ударение и взял Андрея под руку. Они долго ходили по камере, а затем присели на нары, тихонько продолжая разговор, который глубоко захватил их. Во время очередной прогулки они снова были вместе.