Три комнаты на Манхэттене   ::   Сименон Жорж

– Что это не отъезд,а приезд...

Она улыбалась; вероятно, улыбалась. И он так ясно представил себе эту улыбку, как будто увидел ее, и заговорил громким голосом, который странно звучал в этой пустой комнате, где он был совсем один.

– Я наконец понял... Много мне понадобилось времени, ты не находишь? Но не надо на меня за это сердиться...

– Нет, я не буду, мой милый.

– Видишь ли, дело в том, что мужчины вообще не обладают такой тонкостью, как вы... Ну, еще потому, что у них больше гордости.

– Да, мой милый. Это не имеет значения.

Голос ее был таким серьезным и таким нежным.

– Ты поняла все раньше меня. Ну а теперь я тебя догнал... Мы оба все поняли... Ведь это чудесно, не так ли?

– Это чудесно, мой милый...

– Не плачь... Не надо плакать... Я тоже не плачу... Но я еще не освоился с тем, что понял, ты понимаешь?

– Я понимаю.

– Теперь все. Конец маршрута... Путь был долгим и порой трудным... Но я прибыл... И я знаю... Я тебя люблю, Кэй... Ты слышишь, а? Я тебя люблю... Я тебя люблю. Я тебя люблю...

И он опустил в подушку свое мокрое от слез лицо, тело его содрогалось от хриплых рыданий, а Кэй продолжала улыбаться, и изредка доносился ее голос, который шептал ему прямо в ухо:

– Да, мой милый.



9

Утром он получил письмо и, даже если бы на нем не было мексиканской марки, он сразу бы догадался, что оно от Кэй. Он никогда не видел ее почерка. Но уж очень он был для нее характерен.