Три комнаты на Манхэттене   ::   Сименон Жорж

Ему был двадцать один год. Происходил этот разговор вечером в нашем доме в Сен-Клу... Это дом, который я построил, ибо я всегда любил собственные дома... У меня очень буржуазный вкус, надо тебе сказать...

Я только что вернулся из театра... Она появилась вскоре после меня. Пришла ко мне в кабинет-библиотеку и, пока объявляла о своем решении с эдакой мягкостью, теплотой в голосе и, я бы даже сказал, с нежностью, мне и в голову не могло прийти, что тот, другой, уже ожидает ее прямо у двери дома, сидя в такси, которое должно было их увезти.

Признаюсь вам...

Он тут же поправился:

– Признаюсь тебе, что я был так поражен, до такой степени ошеломлен, что попросил ее хорошенько подумать. Я понимаю теперь, какой смешной казалась ей моя реплика. Я сказал: «Поди поспи, малышка. Мы поговорим об этом завтра на свежую голову».

Тогда она призналась:

"Но дело в том, Франсуа, что я уезжаю прямо сейчас. Ты что, не понимаешь? "

Что же именно я должен понять? Что это настолько срочно, что она не могла подождать до завтра?

Я действительно тогда не понял. Теперь, кажется, я понимаю. Но я вспылил. И, должно быть, наговорил много чудовищных вещей.

Она же не переставала повторять, сохраняя полное спокойствие и почти материнскую нежность в голосе:

"Как жаль, Франсуа, что ты не понимаешь! "

Они оба немного помолчали. Тишина была какая-то полновесная, абсолютная, в ней не чувствовалось ни тревоги, ни смущения.