Наследники Асклепия   ::   Деген Ион

Я тут же позвонил его врачу, хорошему ортопеду, с которой мы были в приятельских отношениях:

– Валя, как ты можешь? Это ведь реплантация конечности. Первая в мировой практике операция, во время которой удалось пришить руку. У него еще не восстановилась чувствительность пальцев и кисти. Ведь он слесарь-сантехник, а не министр.

– А что я могу сделать? Девятнадцатого будет ровно четыре месяца, как он на больничном листе. Больше я не имею права дать. После этого переводят на инвалидность.

– Так переведи.

– Не могу. У него нормальная рука.

Кончилось тем, что я снова поместил его в наше отделение, удалил фиксатор из лучевой кости (эту операцию можно было сделать и через год, и через три) и продержал его на больничном листе еще два месяца.

Именно этот пациент принес мне букет изумительных роз. Зная его материальное положение, я обрушился на него. Но он тут же меня успокоил:

– Доктор, я не покупал. Я украл розы в ботаническом саду.

И еще несколько раз, несмотря на категорические запреты и напоминание библейского "не укради", он приносил мне ворованные букеты.

По традиции к каждому пятилетию нашего институтского выпуска я сочиняю очередную шуточную поэму. В речи по поводу тридцатилетия, произнесенной уже в Израиле, есть такие строки:

Там был коньяк. Порою рислинг

Сменялся марочным вином.

И тут я к пьяницам причислен –

Тут виски дарят в основном.