Тринадцатая ночь   ::   Гордон Алан

Этотстарый герцог был слегка моложе меня, но я решил не заострять на этом внимания.

Епископ поклонился девочке. Она важно кивнула в ответ и, к восторгу толпы, заставила свою кобылу тоже склониться перед ним. Народ одобрительно загудел. Епископ взял у нее поводья и подвел их к алтарю. Там перед простым деревянным распятием он окропил святой водой бочонок, благословляя его, а потом достал оттуда пригоршню овса. Он протянул угощение кобыле — она с жадностью проглотила его — и перебросил другую пригоршню через лошадь с наездницей. После чего герцогская лошадь отошла в сторонку, а мы по очереди стали подъезжать для повторения ритуала.

Взглянув на передние скамьи, я увидел двух моих вчерашних сотрапезников, устроившихся рядом с густо нарумяненной женщиной, в которой я с удивлением узнал Оливию. Натуральная красота недолговечна… Сидящий вместе с ней Себастьян выглядел раздобревшим и несчастным, а справа от него ерзал целый выводок их отпрысков.

Я повернулся к скамье герцога. Облаченная в траур женщина сквозь полупрозрачную вуаль наблюдала за маленькой наездницей. Виола не потеряла миловидности и выглядела по-девичьи стройной. Рядом с ней хмурился сурового вида мужчина с гладкими каштановыми волосами, тронутыми сединой, и с такой же, как у меня, седеющей бородкой. Лицо его озарилось сияющей улыбкой при взгляде на дочь Виолы, но вновь нахмурилось, когда он заметил, что я смотрю в их сторону. Клавдий, догадался я.