Неумолимая жизнь Барабанова   ::   Ефремов Андрей

Анатолия он, судя по всему, не успел заметить, тот уже скрылся за каменной боковиной крыльца, но дыхание раненого слышали даже мы с Манечкой.

Ректор взмахнул правой рукой, и из кулака его вылетела суставчатая, непристойно вздрагивающая пружина, увенчанная сверкающей сферой. Он легко сбежал вдоль боковины крыльца и, коротко, страшно вскрикнув, оказался лицом к лицу с Анатолием. Впрочем, Ректор не спешил начинать схватку, он лишь безостановочно двигался, держась к Анатолию боком. Онемевшая от ужаса Маня безжизненно повисла у меня на руке.

Тем временем Ректор принялся крестить пространство вокруг Анатолия страшным своим бичом, словно заключая того в магический круг. Сверкающая пружина секла вечерний холод, а Анатолий терял силы. Он все больше клонился вперед прямо под удары, а Ректор, чтобы не изувечить его, отступал шажок за шажком.

– Ой, нет, – сказала Манечка, – не такой уж он и раненый. – Она уже освоилась и только мертвой хваткой держала меня повыше локтя.

Ректор на секунду замер, и холодный пот прошиб меня. Он услышал Маню.

– Эй, – заорал Ректор и принялся крестить воздух еще свирепей. – Эй! – крикнул он громче, словно призывая подмогу, и, наконец, обернулся в нашу сторону. Мы не успели заметить, как Анатолий нанес удар. Раздался ужасный хряск, и Ректор повалился, как мешок. Черная трость жутким бивнем торчала у него изо рта. Не сдерживая стона, Анатолий нагнулся, с трудом освободил свое оружие, и тут хлопнула дверь. Крыльцо осталось пустым. Как видно, это была одна из тех неприметных дверок, которые так любил Ксаверий.