- Лара! - Токарев выскочил из-за стола, обежал его кругом и повернулся к сыну спиной, видимо, полагая, что так разговорбудет менее слышен. А может, он просто не хотел, чтобы Артем видел его лицо:
- Лариса! Если ты возбудишь все семьдесят два КП... Лара, мы будем не последние в городе, а последние в мире!
- Зато научитесь надолго!
- Лара, послушай, это не телефонный разговор... Я сейчас с трупом разберусь... Не вру - твой же следак работает! А? Посидим за кофе, там-сям, обсудим, как вывернуться...
- Там-сям за кофе я и сама могу, - сказала Яблонская, - а выворачиваться не мне нужно...
- Все, - в голосе Токарева явственно прозвучали капитулянтские нотки, - все, понял... Лар, кончай лютовать, свои же люди... Ну что ты...
- Свои.. - хмыкнула Лариса Михайловна после паузы. - Когда это было... Я только не могу понять одного: почему я должна все эти каракули читать, потом потворствовать абсолютно явным нарушениям, и все - по большому счету - для того, чтобы с тобой встретиться.
Токарев оглянулся воровато на сына, потом махнул рукой, развернулся и сел на стол, решив, видимо, что все его конспиративные попытки со стороны выглядят просто смешно:
- Лара, ты... Ты не сердись на меня... Я, конечно, скотина... Ты знаешь, у меня ну все так... Давай на выходные в Выборг съездим... А? Поехали? Честно. Ну поехали, и возбуди ты все эти КП, чтобы ты не подумала... Ой, нет, Лара, не надо возбуждать - иначе петля...
Яблонская помолчала, а потом сказала совсем иным тоном женским, а не прокурорским, как до этого: