Одесса - мама   ::   Севела Эфраим

Маня, старая воровка, заложила два пальца в беззубый рот и разразилась разбойничьим свистом, от которого у многих гостей заложило уши.

Беня ей сделал замечание.

Беня. Вы не на работе, Маня. Немножечко хладнокровней, Маня.

Соня. Сорок полицейских вышли из участка и направились к вам с никому не нужным визитом. Не отошли они и пятнадцати шагов, как участок вспыхнул со всех четырех сторон.

Духовой оркестр грянул туш.

Беня. Спасибо, Соня. Это лучший подарок, который мне поднесли на свадьбе.

Он вышел к ней из-за стола, крепко обнял и поцеловал в губы. Столы откликнулись удовлетворенным ревом. Тартаковский в тяжелом предчувствии кинул взгляд на дочь. Невеста сидела как каменная, безразличная ко всему.

Б е н я. А теперь, Соня, спой нам, как ты пела всегда в мои холостые дни. И как раз гитара с тобой.

Соня смотрит на него, покусывая губы. Слезы поблескивают в глазах. Она пересилила себя и тронула пальцами струны гитары.

Соня.

Когда речей твоих не слышу, Грустна, задумчива брожу. Когда очей твоих не вижу, Мне кажется, я не живу.

И вся свадьба подхватила.

Скажи ты мне, Скажи ты мне, Что любишь меня, Что любишь меня.

Старый цыганский романс на этой свадьбе прозвучал как откровенное признание в ее любви к Королю и грустное прощание с надеждой завоевать его.

За столами чувствительные женщины стали всхлипывать.

Беня стоит, понурив голову. Его молодая жена брезгливо морщит носик.

А позади свадьбы огонь нарастает, и искры долетают до столов.