Особняк   ::   Фолкнер Уильям

16

В то утро они встретились в почтовой конторе, как часто встречались и раньше, не сговариваясь, в час прихода утренней почты; на ней была обычная ее одежда, то, что она носила в бесконечных своих прогулках по окрестностям, – дорогие английские башмаки на толстой подошве, поношенные и поцарапанные, но с утра всегда тщательно вычищенные, шерстяные чулки или носки, старые фланелевые брюки или юбка, а иногда что-то вроде защитного комбинезона под старым мужским макинтошем, – так она одевалась осенью, зимой и весной, а летом – полотняное платье, юбка или брюки, и волосы с единственной белой, как перо, прядью, непокрыты в любую погоду. Потом они обычно вместе заходили в кафе при гостинице «Холстон-Хаус» выпить кофе, но на этот раз Стивенс взял у нее блокнотик, который он ей подарил восемь лет назад – слоновая кость с золотыми уголками, – и написал:

«На консультацию ко мне, зачем?»

– А разве клиенты не ходят к юристам на консультацию? – сказала она.

На это ему, конечно, следовало бы ответить: «Значит, я тебе понадобился в качестве юриста?» – и если бы они оба могли разговаривать нормально, он так и сказал бы, потому что в пятьдесят с лишним лет разговаривать не затруднительно. Но писать всегда затруднительно, в любом возрасте, так что даже юрист не тратит лишних слов, если их надо писать пером или карандашом. И он написал: «Вечером после ужина у тебя дома».

– Нет, – сказала она.

Он написал: «Почему?»

– Ваша жена приревнует. Не хочу огорчать Милли.