Островитяне   ::   Лесков Николай Семенович

- Ну что там за Берлин! воробью летом напитьсянегде; а ведь у нас, ведь, это я, ей-богу, не знаю - ведь это Венеция!

- Да и лед в мае плавает, - подсказал Истомин.

Шульц рассмеялся и ударил Истомина товарищески по плечу.

В это время кто-то заговорил о театрах; какие театры в Берлине и в Вене; вспомнили о Янаушек и о Газе.

- Что ж Газе! Ну, что ж такое Газе! - восклицал с кислою миною Фридрих Фридрихович поклонникам немецкого Гаррика. - Видел-с я и Газе и Дависона, а уж я не говорю об этом черте, об Ольридже... но... но, я спрашиваю вас... ну что же это такое? Конечно, там в Отелло он хорош, ну ни слова - хорош; но ведь это... ведь это все-таки не то же, например, что наш Василий Васильевич, который везде и во всем артист.

На лицах немцев выразилось общее недоумение и даже перепуг.

Один недоумевающий немец, остолбеневший с куском говядины во рту, торопливо пропустил глоток вина и спросил:

- Это какой Василь Васичь?

- Да Самойлов-с.

- А-га, Самойлов! - произносил недоумевающий немец, точно проглатывал в несколько приемов большую маринованную устрицу.

- Да-с, да, Самойлов! Что может сравниться, я говорю, когда он произносит это, знаете: "О, защитите нас, святые силы неба!" О, я вам скажу, это не шутка-с!

- Очень хорошо, - соглашался недоумевающий немец, проглатывая вторую устрицу.

- Ну, зато уж опера русская! - заводила, покачивая головою, булочница Шперлинг.

- Да, опера того... нехороша была, не теперь-с, а была.