Островитяне   ::   Лесков Николай Семенович

Выходило черт знает что такое несуразное, что Леонова то поет, то пояет, то воспевает, то спаивает. Ухищряясь выговаривать искомое слово как можно правильнее, кто-то один раз сказал даже "потеет"; но Фридрих Фридрихович тотчас же остановил этого филолога, заметя ему:

- Ну, уж сделайте вашу милость - все, что вам угодно, только не потеет. Этого даже, пожалуйста, и не говорите никогда; никогда этого нигде не говорите, потому что это не говорится-с, да, не говорится-с.

После ужина гости скоро стали прощаться. Семейство пастора и все солидные господа и их дамы разошлись первые. Фридрих Фридрихович удержал в зале только меня, Истомина, поляка, испеченного в собственной булочной розового Шперлинга и одного солидного господина.

- Ведь это напрасно, - говорил ему Истомин, - я ничего не стану пить.

- Ну-с, это мы будем видеть, как вы не выпьете! - отвечал Шульц.

Истомин поставил на стол свою шляпу, взял с окна принесенный Манею том Пушкина, придвинулся к столу и начал смотреть в книгу. Через залу прошла в магазин (из которого был прямой выход на улицу) Берта Ивановна. Она Не хотела ни торопить мужа домой, ни дожидать его и уходила, со всеми раскланиваясь и всем подавая руки. Ее провожали до дверей Ида Ивановна и Маня. Я встал и тоже вышел за ними.

- Устала ужасно я, - жаловалась Берта Ивановна, когда я застегивал на ней шубу.

- Очень уж вы, - говорю ей, - расплясались. - Ах, я ведь люблю поплясать!

- И ваш Истомин-то... Ну, я не думала, что он такой кузнечик, проговорила Ида Ивановна.