Отчаяние   ::   Набоков Владимир Владимирович

В  тот  вечер , в  ту ночь я памятью разсудка перебирал  эти незначительныя погрeшности, а глазной памятью видeл , вопреки всему, себя, себя, в  жалком  образe бродяги, с  неподвижным  лицом , с  колючей тeнью -- как  за-ночь у покойников  -- на подбородкe ищеках ... Почему я замeшкал  в  Прагe? С  дeлами было покончено, я свободен  был  вернуться в  Берлин . Почему? Почему на другое утро я опять отправился на окраину и пошел  по знакомому шоссе? Без  труда я отыскал  мeсто, гдe он  вчера валялся. Я там  нашел  золотой окурок , кусок  чешской газеты и еще -- то жалкое, безличное, что незатeйливый пeшеход  оставляет  под  кустом . Нeсколько изумрудных  мух  дополняло картину. Куда он  ушел , гдe провел  ночь? Праздные, неразрeшимые вопросы. Мнe стало нехорошо на душe, смутно, тягостно, словно все, что произошло, было недобрым  дeлом . Я вернулся в  гостиницу за чемоданом  и поспeшил  на вокзал . У выхода на дебаркадер  стояли в  два ряда низкiя, удобныя, по спинному хребту выгнутыя скамейки, там  сидeли люди, кое-кто дремал . Мнe подумалось: вот  сейчас  увижу его, спящим , с  раскрытыми руками, с  послeдней уцeлeвшей фiалкой в  петлицe. Нас  бы замeтили рядом , вскочили, окружили, потащили бы в  участок . Почему? Зачeм  я это пишу? Привычный разбeг  пера? Или в  самом  дeлe есть уже преступленiе в  том , чтобы как  двe капли крови походить друг  на друга? {20}

ЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧ

ГЛАВА II.

Я слишком  привык  смотрeть на себя со стороны, быть собственным  натурщиком  -- вот  почему мой слог  лишен  благодатнаго духа непосредственности.