JК
Падение Парижа :: Эренбург Илья Григорьевич
Страница: 610 из 650Голоса беженцев – длинные, страшные дороги, а люди бродят, бродят… Говорил французский народ. И дальше – другие… И маленькая женщина, одна, в пустом городе слышала плач, тишину, слова гнева и надежды. Она писала, не останавливаясь, будто ей кто-то диктует.
Клод прочитал и тихонько вытер глаза; испачкал лицо – рука была в лиловых чернилах.
– Дениз, как ты такое написала?..
– Тише!
Она услыхала тяжелые шаги патруля. Потом громкоговоритель, установленный на машине, выкрикнул:
– Заходите в дома! Время! Заходите в дома! Время!
38
Национальное собрание, созванное маршалом Петеном, должно было заседать в Виши. Для торжества приготовили зал казино. Здесь Монтиньи еще недавно играл в покер, а Жозефина, стараясь забыть чары Люсьена, танцевала танго с пресс-атташе Венесуэлы.
Катастрофа застала в Виши несколько тысяч курортников, лечивших на водах свою печень. Зимой в некоторых гостиницах устроили военные госпитали. Теперь раненые в халатах и больные уныло глядели на пеструю толпу. Виши нельзя было узнать. Сюда съехались не только сенаторы и депутаты, но весь цвет Парижа: промышленники, спекулянты, крупные чиновники, журналисты, кокотки. На каждом шагу слышалось: «Ах, это вы, граф!..» «Эге, Жюль, и ты прорвался!..», «Но где же наша цыпка?..»
Все волновались: сегодня – большой день, гвоздь этого необычайного сезона, сеанс национального собрания.
Клод прочитал и тихонько вытер глаза; испачкал лицо – рука была в лиловых чернилах.
– Дениз, как ты такое написала?..
– Тише!
Она услыхала тяжелые шаги патруля. Потом громкоговоритель, установленный на машине, выкрикнул:
– Заходите в дома! Время! Заходите в дома! Время!
38
Национальное собрание, созванное маршалом Петеном, должно было заседать в Виши. Для торжества приготовили зал казино. Здесь Монтиньи еще недавно играл в покер, а Жозефина, стараясь забыть чары Люсьена, танцевала танго с пресс-атташе Венесуэлы.
Катастрофа застала в Виши несколько тысяч курортников, лечивших на водах свою печень. Зимой в некоторых гостиницах устроили военные госпитали. Теперь раненые в халатах и больные уныло глядели на пеструю толпу. Виши нельзя было узнать. Сюда съехались не только сенаторы и депутаты, но весь цвет Парижа: промышленники, спекулянты, крупные чиновники, журналисты, кокотки. На каждом шагу слышалось: «Ах, это вы, граф!..» «Эге, Жюль, и ты прорвался!..», «Но где же наша цыпка?..»
Все волновались: сегодня – большой день, гвоздь этого необычайного сезона, сеанс национального собрания.