Палач   ::   Лимонов Эдуард

Почти подсознательно он ожидал опасности со стороны соотечественника.

— Ты что, считаешь, что это опасно для тебя? — правильно истолковала Наташка внезапно ставшее серьезным выражение лица Оскара.

— Ничего хорошего в этом нет, — вздохнул Оскар. — Я не совсем понимаю, как мне могут навредить Эстелла или даже Яцек, но то, что девчонка лезет в мамину жизнь, ничего, конечно, в ее жизни не понимая, очень плохо. Если бы Габриэл не любила Эстеллу, все было бы просто, дитя можно было бы отправить к дядюшкам и тетушкам, к первому попавшемуся родственнику или родственнице, в Грецию, в Испанию, куда угодно…

— Или просто приказать дитю заткнуться, — вставила Наташка.

— Да, — согласился Оскар. — Но Габриэл любит Эстеллу. Толстая девочка для нее — память о неутомимом Панайотисе, посему я не уверен, что решит Габриэл, если девчонка вдруг потребует от мамы: «Или я, или поляк». Может быть, поляку придется уйти.

— Эй, ты что, Оскар, не сможешь просуществовать без Габриэл?

— Вот именно, — вздохнул Оскар, — просуществовать. Просуществовать я смогу, но и только. Другие мои клиентки приносят мне не так много денег, увы. А опускаться до того, чтобы давать объявления вроде: «Профессиональный садист, 37, ищет жертву», я не хочу. Это путь вниз.

— Поедем, Оскар, куда-нибудь пообедаем, — неожиданно предложила Наташка.

И они, оставив заботы, отправились в «Плазу». «Жизнь, — как любил повторять Оскар, — это пьеса, играемая без репетиций».