Палачи и жертвы   ::   Гасанов Эльчин

Надо кончить его, иначе этот сучара заложит нас.

- На днях решим, не кипятись, Сулико.

- Как на счет наших товарищей на воле? Они ждут нашего сигнала.

- Не торопись, успокойся, скоро сюда переведут Мамедика. Вот с ним будет легче. Он

идейный, с ним этот вопрос будет легче решить.

- Какой такой Мамедик? Ему можно довериться?

- Да Мамедэмин. Ну, Расул-заде этот. Я его знаю давно.

- А, да, я о нем тоже кажется слышал. Он идейный, да?

- Ну, не в ладах с Россией.

- Понятно...

Москва. Бутырская тюрьма. По темному коридору со связкой больших ключей шел надзиратель. Стояла полночь, в камерах тихо посапывали узники. Надзиратель осторожно, но с небольшим шумом отпер дверь одной из одиночных камер, и вошел внутрь. Там внутри, на корточках сидел молодой темненький парень лет 30-ти, с огромным шрамом на щеке. Его звали Мешади Кязым. Он как бы ожидал визита надзирателя.

- Ты готов к завтрашнему дню, Мешади?

- Я всегда готов, Аким. Всю свою жизнь я готов на все ради своего Баку, ради того, чтобы увидеть его хотя бы одним глазом.

- Ну все, тогда жди. Завтра все решится.

Оперчасть тюрьмы. Беседа Крылюка с заключенным Юрием Горстковым по кличке "Рижанин". Крылюк готовился сказать ему нечто особенно любопытное.

- Как дела, Рижанин? Как поживаешь? Ты же ведь у нас здесь авторитет.

- Да (довольно), хотя бы здесь, в неволе, я царь.

- Окрестили тебя, или еще ждешь маляву из Москвы?

- Так точно-с, жду не дождусь.