Бронепоезд No 14,69   ::   Иванов Всеволод

Окорок беспутно захохотал:

-- Эх, вы, землехранители, ядрена-зелена!

-- Чего ржешь? -- с тугой злостью проговорил Вершинин: -кому море, а кому земля. Земля-то, парень, тверже. Я сам рыбацкого роду...

-- Ну, пророк!

-- Рыбалку брошу теперь.

-- Пошто?

-- Зря я мучился, чтоб опять в море итти. Пахотой займусь. Город-от только омманыват, пузырь мыльнай, в карман не сунешь.

Знобов вспомнил город, председателя ревкома, яркие пятна на пристани -- людей, трамвай, дома, -- и сказал с неудовольствием:

-- Земли твоей нам не надо. Мы, тюря, по всем планетам землю отымем и трудящимся массам -- расписывайся!..

Окорок растянулся на песке рядом с китайцем и, взрывая ногами песок, сказал:

-- Японскова мидако колды расстреливать будут, вот завизжит курва. Патеха а!.. Не ждет поди, а, Сенька? Как ты думашь, Егорыч?

-- Им виднее, -- нехотя ответил Вершинин.

Над песками -- берега-скалы, дальше горы. Дуб. Лиственница.

Высоко на скале человечек, в желтом -- как кусочек смолы на стволе сосны -- часовой.

Вершинин, грузно ступая, пошел между телегами.

Син-Бин-У сказал:

-- Серысе похудел-похудел немынога... а?

-- Пройдет, -- успокоил Окорок, закуривая папироску.

Син-Бин-У согласился:

-- Нисиво.

III.

Корявый мужичонко в малиновой рубахе поймал Вершинина за полу пиджака и, отходя в сторону, таинственно зашептал:

-- Я тебя понимаю. Ты полагашь, я балда-балдой.